Бесчисленные ведовские процессы поражают совмещением несовместимого. Трудно вообразить казнь более мучительную, чем сожжение заживо. Тем не менее, именно её приберегли для слабого пола. Парадокс эпохи состоял в том, что самое жестокое наказание досталось безвинным...

Колдовство считалось преступлением исключительным. Авторы “Молота ведьм”, Шпренгер и Инститорис одну из глав своей книги так и назвали:

“Ведьмы заслуживают наказаний,
превышающих все существующие”.

Аутодафе включало в себя, если можно так выразиться, театральный эффект: при сожжении у столба люди могли оценить, как сложена осуждённая. Стоило языкам пламени дотронуться до подола, как огонь по вспыхнувшей рубахе моментально взбегал до самых плечей. На несколько секунд смертница превращалась в огненный столб, а потом сгоревшая одежда облетала чёрными хлопьями и тело, не успев ещё обуглиться, представало глазам толпы… Огонь костра не сразу укрывал наготу “колдуньи” от посторонних взоров и публика несколько минут смотрела как она, извиваясь и вопя, силится разорвать железные цепи.

Бывали в ту эпоху и более изощрённые казни. Женщин, не желающих признаваться даже под давлением “улик”, сжигали на костре из сырых дров. Делалось всё, чтобы колдунья как можно дольше находилась в сознании. Сырое дерево разгоралось медленно. Языки пламени лениво лизали босые ноги - не более того. Когда пламя поднималось чуть выше, костёр перетряхивали шестом. Долго ли это длилось? Очень долго. Сейчас даже трудно поверить, как долго. Жан Боден обосновал сию жестокость в книге “Демономания”, написав дословно следующее:

“Кара, которой мы подвергаем ведьм, поджаривая и сжигая их на медленном огне, на самом деле не так уж велика, ибо не идёт ни в какое сравнение с истязаниями, которые они по воле Сатаны переносят на этом свете - не говоря уже о вечных муках, ожидающих их в аду. Земной огонь не может жечь ведьм больше часа...”*

Какое утончённое лицемерие! Как умело сыграл Боден на струнах религиозных душ! Изящно упомянув об адском пламени, он ввёл новую точку отсчёта - и вот уже его оболваненные современники готовы были согласиться, что казнь, растянутая на целый час, это, в сущности, безделица.

Единственной ошибкой французского судьи была недооценка умения палачей. Известен случай, когда сожжение на медленном огне длилось два часа подряд - под нескончаемые мольбы жертвы подбросить в костёр дрова.